Что происходит под водой — загадка для рыболова. А ведь хочется узнать, есть ли рыба в воде или нет, в аппетите она или постится? Глядя сверху трудно рассчитывать на достоверность наших выводов об активности рыбы и наших шансах ее поймать. В большинстве случаев происходящее скрыто от нас. И если рыба не питается у поверхности, оставляя следы, трудно судить о ее поведении. И непрост выбор способа ловли рыбы, особенно если речь идет о незнакомой реке или новой ситуации. Как быть, ловить на сухую, к которой рыба часто не столь требовательна в деталях? Или удариться в подбор мокрой или нимфы, которая при попадании в цель может принести супер результат?
Пойманная рыба — другое дело. Объем желудка красноречиво говорит о ее намерениях и настроении. Туго набитый живот свидетельствует об активном питании рыбы. Но отдельные попавшиеся экземпляры не дают достаточно информации для выводов, на которых можно строить дальнейшую тактику ловли. Поэтому так любят ихтиологи и прочие любопытные люди наши рыболовные соревнования. На взвешивание приносят пойманную общими усилиями рыбу с разных участков реки. А это уже позволяет составить примерное меню рыб. Хоть много пишут об имаго поденки, но на наших небольших, часто заросших речках с песчаным, реже каменистым дном в желудки хариусов и форелей попадают в основном бокоплавы gammarus и личинки ручейников, поденок, куколки комара и прочее. В теплое время рацион может быть разбавлен взрослыми крылатыми с поверхности. Но если ловля происходила вне массового роения насекомых, количество собранных с поверхности воды организмов бывает незначительным. Так или иначе, судя по съеденому рыбы чаще всего ориентированы на сбор корма у дна, а не с поверхности.
Вот тут и приходится удивляться. Ведь со слов самих нахлыстовиков, половина пойманной рыбы попадается на сухую мушку! Странная ситуация, хариус питается у дна, а попадается одинаково часто на сухую мушку и на нимфу. Возникает некое непонятное равновесие в уловистости этих методов. Часть рыб пойманных на сухую вообще не имела в желудках организмов, которых можно было собрать с поверхности.
Должны существовать некоторые неучтенные факторы, которые приводят к такому нелогичному результату в отношениях мокрой и сухой мушки. В какой-то степени наблюдения последних лет и литературная статистика о содержимом желудков рыб позволила чуть прояснить картину.
Прежде всего, вопросы вызывала разница в состоянии рыб, представленных к взвешиванию на соревнованиях, и рыб, пойманных в обычной обстановке. Возможно, дело в том, что обычная ловля ориентирована на активную, жирующую рыбу. Наблюдая за рекой, ищем признаки поверхностного питания рыб и частенько по их следам, кругам и пузырям вылавливаем охотящегося хариуса. Примерно то же происходит с ловлей на мокрую муху. Облавливаем интересное место, подбираем попавшуюся рыбу и двигаемся дальше, не застревая надолго в одном месте. То есть речь идет о поиске активной рыбе, чьи животы будут в большей или меньшей степени набиты кормом.
Почему же на соревнованиях подавляющее большинство представленных рыб имеет практически пустые желудки? Видимо потому, что эта рыба не кормилась, но, тем не менее, была выловлена. Сам характер состязаний заставляет облавливать участки, которые достались, на пример, по жеребьевке, а не привлекли наше внимание следами активной рыбы. Поэтому, вынужденная тщательная обработка участка сухой мушкой в конце концов провоцировала поклевку даже не питающейся с поверхности рыбы.
Это приятная новость для любителей сухой мушки, которых большинство среди популяции нахлыстовиков и большинство среди участников соревнований. Имея подходящую мушку все же можно поднять к поверхности стоящую у дна рыбу. И есть смысл, даже если не видно следов поверхностной активности, все же тщательно обрабатывать сухой мушкой перспективные места.
Конечно, есть один фактор, создающий эти подозрительные 50\50 между ловлей с поверхности и ловлей у дна, между сухой и мокрой мушкой (нимфой). Для объективизации результата нужно просто учесть отношение числа нахлыстовиков ловящих этим и другим способом. Но эффективность нимфы и так известна, поэтому считать не интересно.
Интересно другое. Почему хариусы или форели собирающие корм у дна реагируют на поверхностную мушку? В литературе чаще всего упоминаются три основные причины атаки рыбы на искусственные приманки: пищевой рефлекс, агрессия и любопытство. Первые два мотива поведения рыб уже давно и широко обсуждались в рыболовном обществе. Третий мотив наименее отграничен и изучен. К нему часто относят все, что не укладывается в рамки агрессии или поиска корма. Тем не менее, приближение, осмотр и контакт с мушкой, которая вызвала любопытство рыбы происходит иначе, чем движения вызванные агрессией или желанием съесть. Некоторые рыболовы отмечают деликатность и неспешность при атаке вызванной любопытством. Вспомните ельцов, кормящихся в чистой воде над песчаным дном. Движения головы и тела явно свидетельствуют о сборе чего-то мелкого у дна. Наша сухая мушка, особенно крупная и лохматая, вызывает реакцию ельца, хотя ясно, что подобных настоящих мух он в жизни своей не видел. Рыба подплывает, разглядывает, иногда хватает мушку. При этом разница между атакой на нее и естественные объекты достаточно заметна. То же можно наблюдать, если удается в летний день выманить из-под водорослей целую стаю. Шлепок мушки по поверхности приводит к активизации всей массы забившегося в тень отдыхающего ельца.
2-3 поклевки, интерес угас и вся стая вновь забивается под траву.
Конечно, понятие любопытства никак не подтверждено научно и поэтому субъективно. Но все же, опираясь на принятые для всего живого стандарты поведения, можно выделить умение распознать корм, опасность и полового партнера. Понятно, что в разные периоды жизни рыбы и по отношению к разным объектам поведение может быть разным. Для крупной рыбы исследовательское поведение в отношении мухи как потенциальной опасности не актуально. Так же и для мелочи, не достигшей половой зрелости, не имеет еще значения наличие рядом самца\самки.
Голод же возникает еще у личинки, малька в момент истощения запасов желточного пузыря. Рефлекс хватания ртом у рыб имеет врожденный характер. Но умение распознать корм, его подходящие размеры и место приходит путем проб и ошибок. Именно на этом пути погибает большинство мальков, растративших силы в неверных попытках найти корм. С этих позиций, подъем рыбы к поверхности при наличии корма у дна выглядит странным, и объясним лишь проявлением любопытства. Но любопытства имеющего в своей основе старый механизм селекции подходящего корма.
Конечно, это лишь умозрительный поиск причин, заставляющих некормящуюся рыбу реагировать на муху. Пусть это будет результатом ее любопытства или результатом «creation of hatch», многократных повторных проводок мухи над головой рыбы. Описан такой способ провокации вялой рыбы — создание впечатления множества мух на поверхности, что по идее должно заставить рыбу переключиться с донного на поверхностное питание.
Для нахлыстовика может и не быть большой разницы, почему рыба поднимается и хватает намозолившую глаза сухую мушку. Хотя теоретически, несмотря на большой риск увлечься, все же есть шанс использовать на практике эти особенности реакции рыбы на наши мушки.
Быков В.
